Стихи живущего в Донецке Игоря Бобырева в какой-то момент (момент конкретный —  начало боевых действий) превращаются в военный дневник, где уже нет столь отчетливого модернистского минимализма прошлых его текстов, но есть почти объективистская фиксация повседневного быта, вовлечённая в сложные и не всегда очевидные отношения с эстетизацией. Этот быт теперь состоит не только из чтения, приёма пищи и наблюдения за котом, но и взрывов, разбитых окон, военных, движущихся по улицам. Однако элементы этого быта мыслятся принципиально равноправными и равновеликими, а автор, находясь внутри события, сталкивается с невозможностью выстроить какую-либо иерархию повседневности, теряет способность различения между сторонами и состояниями войны и мира, оказывается как бы заброшенным в абсолютно внеисторическую ситуацию, где субъект лишён возможности рефлективного действия. В этом безвременьи войны (с принципиально анонимизированной в восприятии автора стрельбой) поэтический субъект Бобырева испытывает не боль и страх, а чувство непреходящей обыденности вещей, сильнейшую скуку, этическая и политическая бомба которой всегда-уже взорвалась внутри самого этого способа письма, разрешившись новым антропологическим опытом.