«Собрание произведений в 5 томах» включает в себя литературные работы Михаила Жванецкого — писателя-сатирика, исполнителя юмористических номеров, руководителя Московского театра миниатюр, лауреата множества премий.

Том 1. Шестидесятые

«Я не собирался быть писателем, и, видимо, им не стал. Правда, в молодости была какая-то весёлость, привычка к смеху вокруг себя.

Мы смеёмся вместе. Вы смешите меня, потом этим же я смешу вас. Приятно, что мои рассказы стали привлекать публику, для чего большое значение имеет интонация. Мы так и жили ​все​ эти годы: говорили одно, думали другое, пели третье. Опровергали слова жестом, придавали другой смысл интонацией, и самому хотелось уцелеть и сохранить сказанное.

Три-четыре раза что-то печатали, но после публикации компания как-то рассыпалась.

А ещё, говорят, это нельзя читать глазами. А ​чем​? Мне нетрудно было читать вслух, и я ушёл на сцену. Нашёл свой школьный лёгкий портфель, набил руку, появилось актёрское мастерство. Начал подмигивать и ругаться, если кто-то что-то не понимал: ну и публика сегодня. По рукам пошли записи. „Эх, — вздыхало начальство, — вы способный человек, но эти плёнки…“ А что мне с плёнками — издавайте.

Я пытался расставить написанное последовательно или по темам. ​Чем​ можно связать разрозненное? Своей жизнью. Концовку додумаете сами.

А я, разбив написанное на несколько глав, приглашаю вас к чтению. Если будет трудно читать, мой голос поможет вам, как вы помогали мне ​все​ мои трудные годы».

Том 2. Семидесятые

«В 1958 году „Парнас-2“ был представлен А. Райкину в Ленинграде. Актёры ​все​ сели в зал, а мы после их спектакля вышли на ещё горячую сцену… Начался ленинградский период вначале Р. Карцева, затем — В. Ильченко и в 1964 году — мой.

Три года без копейки и квартиры с одними надеждами и, как рассказывала моя тёща во дворе, — с одними автографами. Жена ушла от меня правильно. Театр Райкина не платил три года. Они, оказывается, перерасходовали средства, да и необязательно покупать у того, кто сам приносит и ликует от похвал.

Р. Карцев одалживал по десятке, залезая под кровать и копаясь в чемодане, мама посылала в письмах по три рубля. Я ходил пешком на Васильевский в столовую при Кунсткамере (там обед стоил 50 коп.) и, наконец, рухнул, не смог. Сказал А. И. Р., что я уезжаю, и, главное, его жене, что и сыграло свою роль: первые 500 рублей и первый спектакль „Светофор“ в 1967-м, и с тех пор я профессионал, могу заработать. С 1969 года я живу в Ленинграде и пишу, пишу, пишу и, к сожалению, читаю это вслух на всяких вечерах, то есть читаю то, что не ​берёт​ театр, но ​всё​-таки этого делать не следовало. Меня, целуя и обнимая, увольняют. Я пытался спиться, но довольно неумело».

Том 3. Восьмидесятые

«Вернулся в Одессу, и со мной вернулись Роман Карцев и Виктор Ильченко. Если кто-нибудь не понял эту фразу, я повторю: со мной вернулись в Одессу Роман Карцев и Виктор Ильченко, хотя их никто не увольнял. В Одессе мы создали Театр миниатюр. Там грянула холера. Город был оцеплен карантином, репертуарная комиссия из Киева не смогла прилететь, и мы стали лауреатами Всесоюзного конкурса артистов эстрады. В те годы всюду к сатире относились подозрительно, а в Киеве в ней видели источник всех бед и неурожаев, и мы бежали путём конкурса в Московский театр миниатюр. А мне помог комсомол, космонавты, ​все​, кому я читал, кого веселил, кто открыто меня не поддерживал, но в душе присоединялся».

Том 4. Девяностые

«С 1983 года я в Москве. Так и живу: закончил Одессу, поступил в Ленинград, закончил Ленинград, поступил в Москву, где и учусь уже всю жизнь. Когда сейчас получаю записки: „Расскажите, как вы жили?“ — удивляюсь. Жил неплохо. Человек вообще не знает, как он живёт, пока не ​узнает​ от других. Я и не знал, что можно печататься в газетах, в журналах, выпускать книги, выступать по телевидению, что-то узнавать из собственных ответов. Я немного жил, немного писал, немного читал, кто-то начал записывать, кто-то — переписывать. Ну и что? И когда мне говорят: „Неужели вы не понимаете?“ — я думаю, думаю и не понимаю».

Том 5. Двадцать первый век

«Мы дожили, это главное. Мы на перепутье, мы не можем стать такими, как другие, нас многое отличает. Мы лежим, сидим, валяемся, но на правильном пути.

На пути, которым прошли ​все​. Здесь нет ошибки. Бандитизм, проституция, воровство и продажность — расплата за мир. Войной можно ​всё​ это уничтожить, мир ​всё​ это допускает.

Свобода поначалу имеет такое выражение лица. Нам продают то, что мы покупаем. Значит — мы такие. Продавцы лживы и лукавы. Но у них есть свои продавцы. Нам открылся другой мир, где мы — спрос. Мы и формируем то, что нам показывают и продают».

Время | ISBN: 978-5-9691-0678-9 | 2011 г. | твёрдый

1100
нет в наличии