Через сутки мёртвая школьница Люба станет Хозяйкой мёртвых, начнёт войну против живых, ходящих под Мёртвым Богом, и через тернии — к звёздам, к Юрию Гагарину, единственному из людей, которому удалось вырваться из мёртвого мира и похоронить Мёртвого Бога, к полной победе смерти жизни над жизнью смерти.

Прозу Масодова нельзя назвать «страшной», ибо находится она по ту сторону страха. Она открывает пространства Ритуала, единственно возможного Ритуала — Смерти. Так же, как Смерть не является частью жизни, так и масодовские сочинения не имеют отношения к «литературе» в розановском смысле, к «текущей словесности», о которой пишут благонамеренные критики. Масодов — как сказано на его сайте — «последний советский писатель». Он действительно продолжает советскую прозу. Продолжает серьёзно и целеустремлённо. Представим себе архетип «советской прозы», особенно, «советской прозы для юношества», — её романтику заговоров и партизанщины, её безжалостность к врагам и друзьям, её фантастической силы пафос окончательной победы неважно чего над ​чем​ — и ​признаемся​, что в Масодове этот архетип воплотился идеально. Масодов — стальной писатель; его идеальный читатель — стальной пионер, идущий строем где-то в стальной Валгалле подростковой культуры, чеканя шаг, на ремне — кортик, в руках — бронзовая птица. Советская культура, умерев, застыла в артефакт; Илья Масодов — лучший писатель этой страны Смерти.

Kolonna Publications; Митин журнал | ISBN: 978-5-98-144291-9 | 2022 г. | 192 стр. | обложка

714
нет в наличии